После смерти дедушки и бабушки я узнал трагическую семейную тайну

Мое полное имя - Сара Кэтрин, но для меня это никогда не значило. Я назван в честь прабабушек, черно-белые лица которых я видел на фотографиях, но чьи истории я никогда не слышал. Помимо их имен, я почти ничего не знал о прабабушке Саре и прабабушке Кэти, даже откуда они родом.

Когда в детстве мне давали классные проекты, которые требовали от меня прослеживания своего генеалогического древа, я всегда натыкался на камни преткновения. "Откуда мы?" Я спросила своих бабушку и дедушку по материнской линии.

Мой дед, жизнерадостный дантист, склонный к банальным шуткам и болтовням, был типично оптимистичным. Однако на этот вопрос он стал жестче: «Мы евреи», - ответил он. Каждый раз.

«Но, дедушка, - настаивал я, - это не место. Где мы из?"

Несмотря на мои протесты, он так и не дал мне другого ответа. Это все, что нужно было сделать.

Тем не менее, мне хотелось узнать больше об истории моей семьи и о том, какие истории рассказывают наши корни. Я никогда не подозревал, что мои дедушка и бабушка хранят секреты; Я просто подумал, что они не могут рассказать мне об истории нашей семьи, потому что не знают.

Со смертью моих бабушек и дедушек я боялся, что возможность узнать нашу историю будет потеряна навсегда - но у жизни есть забавный способ раскрыть свои секреты именно тогда, когда они вам нужны больше всего.

Перебирая их вещи после похорон моей бабушки, мой дядя сделал поразительное открытие: в папке старых документов, он нашел копии свидетельств о рождении моих бабушек и дедушек, на которых были указаны полные имена их родителей, включая мать.

Мы все знали, что прабабушка Кэти эмигрировала откуда-то из бывшего Советского Союза, но это было все мы знали. Она плохо говорила по-английски, и никто, включая моего дедушку, не знал даже ее девичьей фамилии. Но там, на пожелтевшем листе бумаги, который все эти годы прятали в ящике стола, было ее полное имя: Кэти Роскин.

Род деятельности: домохозяйка

Место рождения: Россия

Моя семья сидела в ошеломленном молчании. Узнав фамилию прабабушки Кэти, мы почувствовали себя стартовой частью головоломки, которую мы были уверены, что никогда не решим. Я сфотографировал свидетельства о рождении и от души вернулся домой в Google в поисках многовековой иммиграции. записи, которые могут указывать на то, когда Кэти и ее муж Джо приехали в эту страну или, что более важно, где они пришел из.

К сожалению, мне не повезло, но вскоре, в результате совпадения или благословения, раскрылась еще одна тайна. Через неделю после смерти моей бабушки с нами связался дальний родственник и сказал, что он отслеживает генеалогию нашей семьи в рамках своей магистерской диссертации.

Этот двоюродный брат перевел письмо, написанное прабабушке Кэти в 1935 году ее матерью; оно долгое время хранилось у родственника, который не мог его прочитать. Переведенное письмо раскрыло многие подробности жизни Кэти. В нем говорилось, что до эмиграции ее фамилия была Суракси, а не Роскин. В нем рассказывалось, что ее мать, Хана, жила в бедности в небольшом польском городке Кнышин. Там были названы имена других родственников и выяснено, что до войны брат Кэти иммигрировал в Аргентину.

И хотя в нем не говорилось об этом, в нем косвенно говорилось, что наша семья тоже разделяет трагическую историю, с которой так много евреев может относиться к делу: Хана и вся ее семья, кроме Кэти и ее брата, предположительно были убиты в Холокост.

Позднее электронное письмо от этого недавно обнаруженного кузена подтвердило, что он недавно разговаривал с племянником Кэти, 82 года. и проживающий в Буэнос-Айресе, который подтвердил, что остальная часть семьи была среди 2000 убитых евреев Кнышина.

Как американский еврей, ничего не знающий о своих предках, я всегда был в шаге от Холокоста. Я знал боль и печаль от того, что происходил от людей, которые когда-то были целью геноцида, и, не имея ни одной известной моей семьи, я прошел через Музей Холокоста со слезами на глазах. мои глаза. Я огорчал тех, кто никого не оставлял, чтобы оплакивать их. Однако временами я чувствовал себя виноватым в своем горе: кто я такой, чтобы чувствовать такое горе, когда у меня нет личных связей?

Теперь я знаю. Моя семья тоже погибла во время Холокоста. Среди этих безымянных лиц и этих неопознанных номеров были мои настоящие родственники, кровь которых я несу.

Меня это не меняет. Я остаюсь на связи со всеми, кто был убит, и продолжаю чувствовать себя их семьей. Индивидуальная связь с Холокостом не делает меня каким-то образом более евреем - и все же я чувствую себя более полно, зная подробности истории моей собственной семьи, какими бы ужасными они ни были. Теперь, когда я гуляю по музею Холокоста или смотрю Список Шиндлера, Я точно знаю, что моя собственная плоть и кровь умерли там. Эта история не только теоретическая; это тоже личное.

Мой отец умер, когда я был молод, поэтому я ничего не знаю об истории его семьи; так что узнать все это о семье моей мамы было поистине единственным фрагментом семейной истории, который я когда-либо обнаружил, что сделало его гораздо более важным для меня.

Скорее всего, я никогда больше не узнаю о своей семье, но мне и этого достаточно. Мое имя никогда не значило для меня много - до сих пор. Я надеюсь, что буду достоин носить имена моих прабабушек и продолжать их родословную.